Гораздо сильнее на студента Белинского влияла товарищеская среда. Он застал в университете литературные кружки; один из них собирался в том самом "номере", большой общей комнате казеннокоштных студентов, куда попал Белинский. В этом кружке участники дебатировали прочитанное в журналах, толковали о профессорских лекциях, читали свои собственные сочинения и переводы.

В 1829 году Белинский написал "Рассуждение о воспитании". Об этом рассуждении дают достаточное понятие две-три краткие выписки. Высокопарный стиль, наивность суждений совсем не похожи на то, что писал Белинский впоследствии, когда ему приходилось касаться вопроса о воспитании, которому он посвятил не одну блестящую страницу.

Истощенный болезнью, Белинский не мог держать экзаменов весной 1832 года и просил позволения держать их осенью. Позволение ему было обещано и целое лето он, по его выражению, "трудился и работал, как чёрт, готовясь к экзамену". Но к экзамену его не допустили, а просто уволили, мотивировав исключение его "недостаточными успехами", "бессилием для продолжения наук" и даже "ограниченностью способностей".

Так Белинский очутился за порогом университета. В своем развитии Белинский ничего не потерял, расставшись с университетом; знаний тогдашний университет не давал, и только лучшие и очень немногие профессора, как Надеждин, Павлов, Давыдов, могли сообщить своим слушателям кое-какие общие идеи, некоторое развитие.

Сделавшись литератором, Белинский постоянно находился между небольшим кружком людей, если не глубоко ученых, то таких, в кругу которых обращались все современные, живые и любопытные сведения. Из среды этой даровитой молодежи в университете выделялись два кружка, связь Белинского с которыми по выходе из университета стала еще крепче. Во главе одного из них стоял А. И. Герцен, а другого - Н. В. Станкевич.

В 1835 же году Белинский и Станкевич выпустили первое издание стихотворений А. Б. Кольцова, дарование которого кружок признал уже давно. С Белинским Кольцов особенно сблизился; Белинский более всех других имел влияние на развитие его таланта, и никто не был в глазах Кольцова таким нравственным и литературным авторитетом, как Белинский, которому принадлежит самая полная и проникновенная оценка Кольцова.

По возвращении Надеждина в Москву, Белинский стал работать уже меньше; в 1836 году он поместил в "Молве" отзывы о двух первых книжках "Современника", который начал тогда издавать Пушкин; из крупных статей нужно отметить "Ничто о ничем, или Отчет господину издателю “Телескопа” за последнее полугодие (1835) русской литературы.

В конце 1839 года, когда Белинский принял его предложение взять на себя критический отдел в «Отечественных Записках».

Весь запас нравственных стремлений к высокому, пламенной любви к правде, направлявшийся прежде на идеализм личной жизни и на искусство, обратился теперь на скорбь об этой действительности, на борьбу с её злом, на защиту беспощадно попираемого ею достоинства человеческой личности. С этого времени критика Белинского приобретает значение общественное; она все больше и больше проникается живыми интересами русской жизни и вследствие этого становится все более и более положительной. С каждым годом в статьях Белинского все меньше и меньше рассуждений о предметах отвлеченных; все решительнее становится преобладание элементов данных жизнью.

"Отечественные Записки" поглощали теперь всю деятельность Белинского, работавшего с чрезвычайным увлечением и вскоре успевшего завоевать своему журналу, по влиянию на тогдашних читателей, первое место в литературе. В целом ряде больших статей Белинский является теперь уже не отвлеченным эстетиком, а критиком-публицистом, беспощадно разоблачающим всякую фальшь в литературе. От литературы он требует возможно более полного изображения действительной жизни: "Свобода творчества легко согласуется со служением современности; для этого не нужно принуждать себя писать на темы, насиловать фантазию; для этого нужно только быть гражданином, сыном своего общества и своей эпохи, усвоить себе его интересы, слить свои стремления с его стремлениями; для этого нужна симпатия, любовь, здоровое практическое чувство истины, которое не отделяет убеждения от дела, сочинения от жизни".

Между тем здоровье Белинского, изнуряемое спешной журнальной работой, становилось все хуже и хуже: у него уже развивалась чахотка. Осенью 1845 года он выдержал сильную болезнь, грозившую опасностью его жизни; срочная работа становилась ему невыносима; отношения с редакцией "Отечественных Записок" стали расстраиваться, и в начале 1846 года Белинский совсем оставил журнал. Усилившаяся болезнь заставила его предпринять поездку за границу, но эта поездка не принесла ожидаемого облегчения. Белинский медленно угасал и скончался 26 мая (7 июня) 1848 года в Санкт-Петербурге. Похоронен на Волковом кладбище.